- Было время…
Лоэгар меланхолично кивнул. Не потому, что был согласен – по правде говоря, слов своего наставника он просто не понял. Поэтому кивнул всего лишь из вежливости, чтобы поддержать разговор и не обидеть старика. Но того это не устроило. Положив когтистую руку на плечо чародея, он мягко развернул его лицом к камину.
- Видишь этого человека?
- Ты имеешь ввиду, этого мещанина?
- Благородный человек, между прочим, - поправил старик, но Лоэгар лишь недоверчиво фыркнул и покачал головой.
- Он выглядит как простолюдин. Если у него и был когда-то титул, то сейчас он явно обычный безземельный бродяга.
- Сейчас да. Но было время…
Акцент, сделанный на последней фразе, было трудно не заметить, и Лоэгар обратился во слух.
- Это давняя история, - на столе возникли кружки с пивом. Очевидно, рассказ предстоял весьма и весьма долгий. – Давняя история, о которой сохранились лишь обрывочные и малоправдоподобные легенды. Сейчас уже мало кто сможет рассказать тебе, как дело было на самом деле, но так уж получилось, что я знаю обо всем фактически из первых рук. Началось все это… да так же, как это все обычно начинается, это дело известное. О тех-то событиях слышал каждый или почти каждый. Нам же важно, как это все закончилось…
Говорят, из двух зол надо выбирать меньшее… я всегда считал, что не выбирать вообще было бы намного лучше, но так не всегда получается. Почти всегда этот вариант имеет последствия и дилемма обращается в форму «выбрать из двух зол или умереть». Какой же это выбор? Жалкая насмешка судьбы.
Двадцать лет назад эльфы заключили сделку, обрекающую их страну на медленное и мучительное увядание – сделку, за которую их будут проклинать потомки, обреченные жить в мире боли и постоянного страха. Тогда они сделали свой выбор. Кто станет обвинять их в том, что они предпочли выбирать, а не умирать? Предпочли жить хоть как-то, чем не жить вообще? И если на то пошло, никто не решится обвинять их в том, что сами того не ведая, они выбрали большее зло. Что ж, таковы последствия их слепоты. Последствия есть всегда и у всего. Каждое действие влечет за собой противодействие, причины вызывают следствия, за каждым выбором что-то стоит. И нам, смертным, не дано предугадать, что именно. Мы слепы в этом равнодушном мире. Мы беззащитны перед последствиями наших собственных вынужденных неразумных решений. И я сам содрогаюсь от мысли о том, что повлекут за собой мои действия.
Через несколько лет, читая мою историю, меня будут проклинать за мой неверный выбор, за мое «меньшее зло». Но у меня не было возможности не выбирать, не было даже возможности умереть, отказавшись от выбора – это ничего бы не решило. Остается другое зло. Стоило ли мне выбрать его? Многие скажут – стоило. И многие меня будут презирать за то, что мой выбор был иным. Ну что ж… такова жизнь.
Мое имя… в моей истории оно совершенно не важно, точно так же как не имеет смысла упоминать, откуда я родом и как прошли мои юные годы. Важно лишь то, что в 1165 году После Безмолвия я волею судьбы оказался на корабле, приставшим к берегам Эрафии. Вместе со всеми остальными я с испугом смотрел на дымящиеся руины Клаудфайра и молился богам. В которых я тогда еще верил.
Я верил и десять лет спустя, тогда, когда уже казалось бы даже королева Катерина потеряла веру в них. И лишь оказавшись в Фаландаре, лицом к лицу столкнувшись с злом в чистом и неприкрытом его виде, вырванный из одной череды непрекращающихся войн лишь для того, чтобы окунуться в другую… вот тогда перестал.
Кем я был и каковы были мои прошлые заслуги - это уже не играло никакой роли. Расплата поменяла все. Лорды погибали или опускались на дно, а крестьяне восходили к вершинам. Здесь не играло роли то, чего ты достиг в Старом Свете. Состоятельные были вынуждены вновь с помощью силы доказывать свое право на состоятельность. Неудачники – получали второй шанс выйти в первые ряды. Другие… люди вроде меня… получили возможность пересмотреть свои взгляды. Лишенные прежних властителей, мы остались один на один с чужим миром. Не было смысла держаться за старые принципы, и я пошел на службу к некроманту по имени…
- Тогда я нуждался в лояльных мне людях, - пояснил старик. – А этот человек всегда отличался сообразительностью. Начав как и все остальные, обычным полевым командиром, он быстро доказал свою полезность и убедил меня в правильности моего выбора. Он получил титул и назначение, формально будучи одним из лордов Северных Земель, фактически он осуществлял там всю исполнительную власть. Назначенный же Наместник Северных Земель был лишь послушной марионеткой и не имел никакой реальной власти. Поэтому когда в Северных Землях вспыхнуло восстание, я обратился именно к нему, а не к Наместнику. К тому времени он, правда, обрел излишне большое влияние – результат чрезмерной самостоятельности, расцветающей в отдаленных провинциях из-за моего попустительства. Но у меня имелась на него управа.
- Ее мать умерла еще до Расплаты. Набег Криган. Тогда они оттеснили нас от границ Эофола. Она тогда была в Стедвике, на учебе. А ее мать…
- «Сыны Эребуса» проломили сопротивление, и демоны хлынули в Эрафию. Многие тогда погибли. В том числе и его жена. Вряд ли ее смерть была легкой. Кригане всегда славились своей жестокостью. Я думаю, она умирала несколько дней. Может быть, недель.
- Один мерзавец решил во что бы то ни стало заполучить ее в жены. Он считал, что его деньги и влияние могут купить все, даже мою дочь, но он ошибался. Она смогла постоять за себя, и одним похотливым лордом в столице стало меньше, но у него нашлись могущественные друзья при дворе. Я впал в немилость. А она…
- Заключение в темницу и следствия. Долгое, долгое следствие, - яркие синие зрачки старика потухли, а затем загорелись вновь. – Я знал, когда и где надавить.
- Так она была невиновна? – ученик недоверчиво склонил голову на бок. – И ты все равно…
- Мне нужно было средство управления им, - нетерпеливый взмах когтистой руки. – Она всего лишь пешка, а в таких ситуациях пешками жертвуют. К тому же, ей ничего не угрожало. Пока ее отец делал то, что я от него требовал.
- Но ты просчитался.
- Но он просчитался. Расчет был верный, исполнение не вызывало нареканий. Да я и сам не знаю, почему я решил именно так. Сыграло ли роль то письмо? Та встреча в Равенеше? Я не знаю. Я стараюсь забыть тот день, но обречен помнить. Проклят неспособностью забывать.
